- Аня, ты думаешь головой, о чем говоришь?!

- Знаешь, я ее вообще-то для красоты ношу!

_____________

Я не святая, и мне есть, в чём признаться.

Мои тайны мелки и несуразны, и им никогда не стать государственными. Поэтому иногда я прошу своих собеседников открыть мне какую-нибудь свою тайну, пусть самую маленькую и забытую, но почему-то никому нерассказанную.

Я ем чужие секреты вместо мороженого.

Но вот беда - я почти не умею их хранить, у меня, знаете ли, условий нету /специального рефрижератора и прибора для поддержки влажности/, поэтому они портятся, и незаметно для себя я их выкидываю/выбалтываю. Но так бывает не всегда. Особо ценную информацию мне приходится забыть, чтоб не взболтнуть. Иногда, как мне кажется, некоторые тайны я слышу по нескольку раз. Кто-то раскусил-таки меня.

Вообще я не похожа на ту, которой получается казаться.

Потому что это я подпевала и танцевала под «Руки вверх»; это я играла в Зумму часами; это я ходила с облезшим лаком на ногтях; это я вышла из поликлиники в бахилах; это мне за два квартала до дома серанула на голову птичка; это я облила себя кефиром в автобусе; это я разбила стекла на целую теплицу; это я звала «голубых» во сне; это я ведусь на все розыгрыши; это я недавно узнала, что сельдь и селёдка – это одно лицо и пр.

Но мне почему-то не интересны свои секреты.

Вот и очередь Киева

Киев.

Из Львова до Киева добиралась на клёвском поезде, в вагоне с велюровой обивкой и звездным полом. В комплекте с постельным бельем лежали салфеточки для обличчя и взуття. Что не оставило мне шансов прибыть в украинскую столицу с грязным лицом и нечищеной обувью.

По пути в Тернополе у меня появилась соседка. Очень красивая молодая девушка. Когда поезд тронулся, она начала всхлипывать и шмыгать носом. Ну, думаю, мало ли, что у нее случилось. Но поскольку меня терзал разговорный голод, я решилась-таки с ней заговорить. Выяснилось, что она едет в Киев поступать в институт. Причем в столице она никогда не была и очень боится там абсолютно всего. Не знает даже, как будет добираться до места, где будет жить. Экзамены ее ничуть не волновали, всё меркло перед страхом большого города. Меня ее тревоги позабавили, но потом я вспомнила себя в 17 лет, и во мне проснулись чувства, быть может, даже похожие на материнские.

Ко всему прочему она впервые ехала в поезде и её удивляло, как люди тут могут спать и есть, все ей было чуднО и волнительно.

Забавно, она вообще не говорила по-русски, я по-украински, но мы болтали и даже шутили. Я, правда, пару раз рассказала ей о том, о чем, как потом выяснилось, она меня и не спрашивала вовсе. Ну да ладно.

Короче, на утро, когда мы приехали в Киев, я первым делом купила карту города, которая имела абсолютно гигантские размеры, и мы отправились на поиски её ВУЗа. По дороге мы оборвали все руки ее сумкой. Она, видимо, как настоящая женщина взяла с собой абсолютно всё необходимое, причем не самое. Добравшись, мы несколько часов чего-то ждали в толпе обезумевших абитуриентов и их родителей. Оксана, так ее звали, решила  достать свои документы, полистать их, и каково же было ее удивление, когда она увидела, что ошиблась  и приехала на день раньше назначенного срока. С девочки сползло лицо. Но тут я не выдержала и рассмеялась. Меня такие ситуации в жизни очень веселят. Странно, что это случилось не со мной. Пришлось ее подуспокоить немного.

Забавно, все были с родителями, а она – со мной и с сумкой.)) Сделала для нее, что могла: разузнала всё, пристроила ее в надежные руки и удалилась знакомиться с городом.

Теперь о собственно городе.
Город встретил меня хорошо: теплом, ночным небом с пришитыми молниями облаками и красивыми клумбами. Меня это вполне устраивало.

Опять у меня кто-то что-то спрашивал. Я отвечала. Иногда приходилось доставать свою чудо-карту и искать нужное место. Как щенок была рада любым обрывкам общения.

Нескольких людей в городе встречала не раз: крупную беременную женщину (у Андреевской церкви и у Речного вокзала) и супружескую пару (у «Аскольдовой могилы» и в Киево-Печерской лавре). К чему бы это?! Ведь город-то не маленький, а туристами были только супружеская пара.

На майдане Незалежностi умильно и трогательно было смотреть на танцующих пожилых людей: гармонист раздувал меха, бубнист бубнил, а они, разбившись по парам, рисовали незатейливые узоры танцев. Пели частушки.

Не удержалась и поехала на Бабий Яр. А там гуляют пары, играют и смеются дети. Наверное, так и должно быть. Ведь они умирали, чтобы их дети смеялись.

Слава цементу и Городецкому, подарившим городу дом с химерами!

В Софийском соборе видела средневековые граффити, которые сейчас служат бесценным материалом для историков. Среди «осквернявших» стены, кстати, Владимир Мономах и Святополк Изяславич.

Особый восторг вызвала экспозиция музея Булгакова с ее «двойной» жизнью/дном. И питиё чая на веранде Булгаковых. Пила «чай Лариосика», наслаждалась вареньем из айвы и похрустывала баранками. Помимо всего прочего удалось поболтать по-русски, познакомиться с интересными людьми и  получить печать веранды. Вот.

Многие интересные вещи я уже успела позабыть, такова особенность моего мозга: новые впечатления безжалостно занимают место старых. А Киев – это уже старые воспоминания.

Но никогда не забуду дорогу домой. Ехала в вагоне с мужиками, они, наверное, в Москве работают. В вагоне кончился воздух. Они пили. Воняли ногами (блин, они же из дома ехали!!!), а поскольку у меня было боковое место, все источники дурновоний были прямиком направлены на меня. Фу. Потом движение поезда роняло их на пол, они матерились. Тогда я пожалела, что мат – братский язык наших народов, потому что его я понимала отлично.

Из вагона я вышла в дождь и была ему рада. Я дома.

Вернулась я таки из своего мини-путешествия по Украине. Оставлю здесь пару узелочков на память о моем первом одиночном турне дикарем.

Родители поняли, что я все-таки уезжаю только в день отъезда, хотя я им об этом говорила задолго. Провожали как на войну. Вспомнили, по-моему, обо всех бесчинствах над русскими в Западной Украине. Отцу там воды не подали, когда он служил в армии, маму, будучи там в турпоездке, «добрые» местные жители, когда она узнавала дорогу, отправили по  ложному пути. Папа курил, мама вздыхала, причитала и охала. Стращали меня. Я ведь у них единственная. Запасного ребенка не удосужились родить.

В довершении картины прямо перед отправкой поезда узнали о взрыве цистерн с фосфором в Львовской области. Ух. Я такими проводами, прямо скажем, была несколько смущена.

Когда садилась в поезд еще не знала, где именно остановлюсь. Я ехала одна и поэтому была лишена всяких тревог. Знала, что отвечаю только за себя, а уж с собой я как-нибудь договорюсь, ведь я не брюзга, не ханжа и, быть может к счастью, не принцесса.

В поезде моими попутчиками были дядька-хохол, добрый, веселый с полным ртом сальных шуточек для меня, и парень Андрей, спокойный, внимательный, доброжелательный и, как потом выяснилось, свидетель Иегова (ну с кем не бывает). После времени проведенного с ними на Львовскую землю я выходила не только со своим вполне материальным багажом, но и с кучей «полезной» информации о том, как мне жить. Уж мужчины тут расстарались, пытаясь вложить в мою неразумную, как им казалось, голову  всё и вся. Спасибо им, потому что во многом они были правы.